Стрела, пронзающая Вечность...
...Всего семь километров к Юго-западу от села Верещаки - и вы попадаете в ад. Или, если посмотреть глазами научного фантаста, в “сталкерскую зону”. Было там когда-то знаменитое и богатое село Святск. “Было” - потому что за два десятилетия шумное селение превратилось в жалкие развалины. Святск настиг Чернобыль, “одарив” его радиоактивным дождем.
Народ не растерялся. Великолепный Дворец культуры, построенный некогда по протекции святского уроженца генерала Драгунского, разобрали по кирпичикам и бетонным блокам. Не пожалели и другие дома, не побоявшись радиации; весь материал ушел на постройки в других, более “чистых” селах. А церковь святскую пожгли - кто-то решил развлечься. Святск - “зона отчуждения”, здесь жить нельзя. Верещаки - “зона отселения”, здесь жить... скажем так, дозволяется. Хотя не рекомендуется. Верещаки и сейчас - большое, многолюдное село, здесь много детей, есть магазины, не менее великолепный, чем святский Дворец культуры. Колхоз действует, в нем местный люд трудится.
Только церкви в Верещаках нет. Чернобыль здесь не при чем - ее разрушили еще до войны богоборцы. Осталось от нее лишь несколько фотографий, по которым можно судить о том, какой она была жемчужиной. Впрочем отношения Верещак с религиозной обрядностью - история особая. Вера в жителях Верещак без сомнения есть, а вот с воцерковленностью не все так просто.
История Верещак вся как на ладони. Ей посвящены три комнаты Дворца культуры, в которых разместился музей истории села и колхоза. Собрал музей, а так же написал 16-томную историческую хронику Верещак местный уроженец Михаил Филиппович Ковалев. Жаль, в прошлом году его похоронили - удивительной души был человек! Его и теперь природа оплакивает: поливает музей дождями с потолка. Заодно и весь замечательный Дворец культуры поливает - крыша прохудилась, а денег, чтобы починить, нету. Горько...
Верещаки известны с 1669 года, когда на здешней речке Выхолке поселились трое: Пугач, Горбач да Голыго. Именно потому здесь много Пугачевых, Горбачевых и Голыго. Один местный уроженец по фамилии Пугачев прославился как герой Афганской войны и России. Сейчас он работает в окружении знаменитого генерала Громова, тоже “афганца”, и как говорят, живет неплохо. Я к чему это: местные работники культуры посетовали, не найду ли я для них спонсора, который бы взялся за крышу. Я, откровенно говоря, со “спонсорами” не вожусь, но после, когда уже покинул Верещаки подумал: а не попросить ли помощи у героя Афганской войны? Только кто ж меня к нему пустит? Весь небось теперь в телохранителях, ведь какие деньги-то в правительстве Подмосковья крутятся! Пусть уж верещакцы сами к своему землячку пробиваются...
Название села пошло от вереска, которого здесь росло вдоволь. Жили верещакцы вольно, отвоевывали у леса земли, расширяя пашни. Но однажды, во времена Петра Великого, Верещаки силой были переданы во владение Киево-Печерской лавры. Монахи, кроме того что построили замечательную церковь, показали себя злостными эксплуататорами. Кроме магистратных сборов “лаврские крепостные крестьяне” обязаны были вносить натуральный и денежный оброк, а так же отрабатывать два-три дня барщины в неделю. Иногда чернцы заставляли работать на лавру и по шесть дней в неделю, что не раз вызывало волнения. Впрочем за время монашеского управления население Верещак выросло со 167 до 809 душ, а число дворов с 20 до 67. Видно рабство сильно влияет на плодовитость.
Волю Верещакам подарила императрица Екатерина Великая; она издала указ, согласно которому церковные земли в Малороссии (а Верещаки тогда приписаны были к Черниговской губернии Украины) отбирались в пользу государства. Село Верещаки стало казенным, но полегчало не сильно: крестьян обложили подушной податью. Сохранилось имя самого отъявленного эксплуататора XIX века, держателя шинка и ростовщика Моисея Каплуна. Национальность здесь не при чем, возможно и личность Моисея тоже; просто в шинке прожигалось слишком много крестьянских состояний.
Обряд “Стрелы” по сути своей вместил в себя долгую историю села. Вот идет по селу процессия - а впереди ее “старцы” бегают, народ веселят. Они к народу пристают, детишек гоняют палками, собирают “дань” в корзины. По сути “старцы” - ряженые, они каждый год разные “образы” представляют. Не сей раз это “цыганка” и “нескромная девица”, в которую вырядился парень. А вот вдова верещакского историка Нина Николаевна Ковалева много лет Бабой Ягой наряжалась. Всяк рядится в меру своей фантазии. Так вот, о преемственности: на поверхности лежит, что “старцы” представляют монахов, которые подати пришли собирать. А ведь больше двух веков прошло с тех пор как чернцов от села отвадили!..
Праздник начинается с утра “карагодами”, или, если чисто по-русски говорить, хороводами. Дело в том, что здесь столкнулись две родственные славянские культуры - русская и белорусская - отчего и в языке, и в обычаях Верещак наблюдается любопытное смешение. Карагодов несколько, в них участвуют как малые дети, так и старики. Поются песни, обрядовые и светские. После, ближе к полудню, начинает образовываться фигура “стрелы”. Впереди, за “старцами”, - пожилые женщины. Следом народ помоложе. Всего в “стрелу” собирается до полутысячи человек, и это при учете того, что нынешнее население Верещак - 793 человека.
Идут через все село, а это около двух километров. За околицей - озеро и ржаное поле; рожь здесь называют “житом”. У озера устраивается пиршество - с песнями и плясками. После чего женщины отправляются в жито. Рвут колосья, траву и бросают через себя - назад. Каждая женщина собирает пучок из восьми колосков, а девятым колоском его перевязывает. Это оберег, который берется с собой. Он будет защищать от болезней и напастей в течение года. Эта часть обряда носит название: “закапывание стрелы”. Звучит может и сухо, но сакральное значение обряда неоценимо: “стрела” ушла в Землю. Земля все принимает. Отдает только далеко не все... Когда с поля уходишь, нужно правилу следовать: ни в коем случае не оглядываться. Посмотришь назад, на жито - урожай сглазишь.
Сам я не люблю всяких прихоэнергетических или иных оккультных наук. Но здесь, на “Стреле” явственно почувствовал, что такое - энергия людей, собравшихся воедино. Есть такое словечко греческое: “катарсис”, очищение страданием. Да, люди действительно страдают, к тому же сам обряд проходит после окончания весенней страды, в церковный праздник Вознесения, который здесь именуется “Вшестя”. Карагоды как бы вбирают в себя отрицательную энергию, которая потом стремительно выносится за границы села и отдается в Землю. Верещаки очищаются от скверны. Жизнь как бы заново начинается.
Жительница села Анастасия Ивановна Хомякова говорит:
- Это так, бабские “забабоны”. Испредвеку ходили, пели... обычай такий старый. А, как гром первый загремит - надо “качаться” - пасть на землю и перекатнуться три раза. Это чтобы не болело ничего. Спасает “стрела” нас от грому, от стихии, от всех бед. А еще у нас и откапывают “стрелу” - на вторый день Пасхи, в понедельник. Там же, где и закапывали. Тоже потанцуем, попоем...
Геннадий Михеев.
Фото автора.
Брянская область.
"Грозняне"
...За околицей дозиметр показал 0,77 миллирентген в час. Это где-то шесть норм. Паники нет, просто странно: почему ничего не ощущаю? Мне говорили, должна сухость во рту появиться, головокружение и все такое. А тут - птички поют, травы шелестят, легкость какая-то в душе...
Грозняне, жители деревни Грозный, ни дозиметров, ни каких либо иных умных приборов не держат. Меньше знаешь - дольше живешь. Правило жизни противоречивое, но в большинстве случаев верное. Россия вообще - страна противоречий. Вот деревня Грозный - “зона отселения”. То есть по закону здесь жить вроде бы нельзя; но никто не приезжает сюда и не говорит: “Грозняне дорогие наши и любимые... государство о вас позаботилось. Переезжайте-ка на новые земли, мы для вас замечательное жилье построили!” Или хотя бы какой-нибудь завалящий чиновник заявился: “Ну, чем вам тут помочь?..” Нет, не едет барин...
Ну, что такое средняя плотность загрязнения почв 18,44 Ки/км2? Так - что-то типа уранового рудника. Вот рядом село Святск было - так его вообще ликвидировали - заставили жителей переселиться. А грознян не попросили, у них на несколько единиц загрязнение меньше. Ну, ничего, они смирились.
Конечно население Грозного - а всего здесь проживает 21 человеческая душа - сплошь пенсионеры. Если учесть, что на пенсию здесь из-за Чернобыля уходят на 10 лет раньше, есть и относительно молодые пенсионеры. Я даже встретил в Грозном одного ребенка, маленькую девочку. Оказалось, не местная, привезли ее к предкам погостить. Еже два года назад здесь были свои дети, двое. Но, после того как их мама внезапно умерла, их перевезли в город, поместили в детдом. Молодым здесь хуже вот, почему: организм растет, обмен веществ бурный - вот радионуклиды и накапливаются в щитовидке, да и в прочих органах. У стариков обмен веществ замедлен, а потому они радиацию переносят легко. К тому же никто не доказал очевидную вредность малых доз (каковыми считаются грозненские) облучения. Здесь всего однажды лишь прошел “чернобыльский” дождик - ну а боле ничего. А сколько бучи после этого! Вспоминают правда, что было жутковато: сначала бурей песок пронесло, после ливень прошел, правда недолгий. Ну, а о том, что катастрофа случилась на атомной станции (до Чернобыля от Грозного 170 километров по прямой), узнали лишь через неделю по телевизору. Ну, а после, когда солдатики приехали крыши отмывать да верхний слой земли снимать с огородов, уже окончательно поняли, что нечто бедовое случилось. Впрочем довольно скоро пообвыклись - и стали воспринимать свое существование как данность.
Тяжелее скотине. В Грозном имеется отделение колхоза, здесь поля и телятник на 150 голов. Наращивается “покрывное стадо”, будущая замена молочному стаду. Бригадир отделения Екатерина Ивановна Иванишко рассказала, что в прошлом году тридцать телят пришлось забраковать - у них нашли белокровие. Екатерина Ивановна уже давно пенсионерка, но председатель ее уговорил поработать пока. Молодых нет, специалисты в зараженную зону что-то не торопятся ехать. К тому же и зарплату платят; 1300 рублей - неплохая добавка к пенсии и к 550 рублям “гробовых”. А за чистоту молока в колхозе борются: добавляют в корм специальные препараты, которые выводят радионуклиды. Несмотря на это здешнее молоко переработчики не любят и покупают его по минимальной цене.
В первые годы после катастрофы несколько семей уехали. Но все вернулись, потому что там, где их приютили, колхозы развалились и работы беженцы не нашли. Здесь же худо-бедно, но колхоз держится. К тому же странная закономерность наблюдается: тот, кто уезжает, быстро помирает. Некоторые связывают это с резкой переменой среды обитания. Не раз доказано, что человек - существо приспосабливаемое. И к радиации организм тоже умеет адаптироваться. Факт есть факт: раковых заболеваний в Грозном нисколько не больше, чем в целом по стране. Да, щитовидка страдает, суставы болят. Но боле ничего особенного. Не случайно ведь рак у нас лечат радиацией!
Екатерина Ивановна вот еще для чего трудится в колхозе: кроме денег ей дают жито (ржаное зерно) и солому. После катастрофы всех коров и прочую живность в деревне забрали и увезли. И запретили заводить новых. Лишь через десятилетие потихоньку в Грозном снова стали обзаводиться скотиной. Только корова к сожалению на деревню завелась только одна; ее держит семья пастухов. Увлеклись свиноводством, ведь свиньи по зараженным полям не шастают и радиацию не собирают. У Екатерины Ивановны (как впрочем и у большинства грознян) много свиней и нужен корм. Колхоз в этом помогает. Да еще и сами грозняне выращивают на своих личных подворьях жито и овес. Вон, у одной бригадирши почти гектар земли! Его надо вспахать, проборонить, засеять... Без техники трудно это свершить, вот отсюда и любовь такая к колхозу.
Екатерина Ивановна в Грозном и за мэра, и за старосту - и это несмотря на то, что она всего лишь бригадирша, никаких старост здесь отродясь не было. Со всеми чаяниями, со всеми проблемами грозняне все идут к ней - потому что она представитель какой-никакой, а власти. Седлает в случае надобности Екатерина Ивановна свой велосипед - и в село Верещаки. Там и сельсовет, и правление колхоза.
Отстаивает она права своих грознян вполне убедительно и копетентно. Оттого-то ее и кличкой деревенской не наградили, что бесконечно в Грозном эту женщину уважают, почитают за спасительницу. А все другие клички имеют, среди прозвищ такие бытуют: “Чугунка”, “Мотя”, “Прищеп”, “Тимоха” и т.д. Кличка важнее имени, так как даже деревенские по именам друг друга не знают.
Только неместная она, не знает, откуда такое название у деревни появилось. В этом вопросе мог бы помочь муж Михаил Антонович по кличке “Антонов”, он местный уроженец. Но он наоборот внес сумятицу. Дело в том, что разговаривали мы в хате грозненского долгожителя Анны Степановны Шавкун по кличке “Гана Степашкина”. Так вот Антонов начал рассказывать о том, что якобы дядя ему говорил, что здесь когда-то пустыня была, ветра гуляли. И еще разбойники на большаке промышляли - грабили добрых путников. Грозная в общем местность была. Гана Степашкина воспротивилась высказанной гипотезе:
- ...А было это в 27-м годе. Я родилась-то в Верещаках в том годе - и меня принесли в энту хату. Ее отец сробил. И колхоз наш назывался “Грозный”. Значит, деревня наша с 27-го года...
Подтверждение позже я нашел в музее истории села Верещаки. Действительно первые колхозы, которые были созданы в здешних краях, именовались: “Третий решающий”, “Волна”, “Новый свет”, “Грозный”. Первый председатель “Грозного” - Хомяков Михаил Ефимович. Еще поведала Гана Степашкина, что первоначально деревня звалась Ровской - потому что на ровном месте стояла. А после ее переиначили; вот почему это случилось - она и сама не знает. Помог Антонов:
- А у нас хлопцев в Грозном было много. Дрались мы с Верещаками за девок. Хорошенькие у нас хлопцы, а в Верещаках девок много. А взрослые мужики суровые были. Соберутся, выпьют... еще выпьют. И за кулаки. А теперь нас что-то больше “Чачней” зовут. Ну, какие мы чаченцы?..
Из культурных достижений в Грозном был только магазин. Теперь его не существует - лишь кирпичное здание от него осталось - потому что после того как его в третий раз ограбили, или как здесь принято говорить “очистили”, РАЙПО решило магазин больше не открывать. Отовариваться приходится в автолавке, которая сюда заезжает дважды в неделю. А еще сюда колхоз через день молоко привозит. Старики, которые не в силах держать коров, с удовольствием его покупают. Тем более что цена символическая.
Ныне деревня живет слухом, что радиацию собираются отменить. Якобы в правительстве подсчитали, что платить “гробовые” накладно для государства. Когда правители обещают доброе, значит выборы на носу. Когда сулят какую-нибудь гадость, она сбудется обязательно. Но жить-то надо! Поэтому Грозный внутренне приготовился к тяжелой године и затаился в ожидании. Любой поворот судьбы здесь примут покорно. Куда там до Москвы-то достучаться?!
...Глава Верещакского поселения Иван Иванович Клименок - бывший участковый милиционер. Он слишком даже хорошо знает местность и про Грозный у него свое мнение. Иван Иванович с неудовольствием наблюдал, как там в Грозном народ грызся. Брат на брата шел, сосед на соседа. Ежели что не так - сразу кляузу участковому. И за межу нарушенную, и за помои, на дорогу вылитые. Ведь почему (по версии главы) Грозным поселок назвали: отселялись туда те, кто не мог ужиться в селе, кого не уважали и даже презирали. Отребье, в общем.
А рядом была деревня Рассадники, бывший центр колхоза “Новый свет”. Там чудесные люди жили; если поросенка кто зарежет - пир на всю деревню. И хлебосольные были, и дружные.
Только вот какая беда: после Чернобыля Рассадники как-то быстро распались. Теперь пустырь на месте деревни. А Грозный живет. Пусть не процветает, но вполне нормально дышит. Радиация и там, и там одинаковая. Да... Россия - страна непонятная...
Геннадий Михеев.
Фото автора.
Брянская область.
Вернуться к изображениям 
