Камчатский краб долгое время был символом изобилия дальневосточных морей, нашей гордостью и «главным экспортным ракообразным». Но теперь огромные запасы краба в Охотском и Беринговом морях, которые десятилетия насыщали рынки Японии, Кореи и Америки иссякли. Зато теперь краба можно встретить … в Норвегии, куда он пришел по дну Баренцева моря из России. История Камчатского краба – это интригующий, захватывающий, почти детективный роман, несущий все атрибуты жанра: таинственную завязку, несколько возможных версий происходящего, неожиданный поворот сюжета.
Переселение из Тихого океана в Атлантический в 1950-1960 годы было спланировано российскими гидробиологами как биологический эксперимент планетарного масштаба. Это соответствовало духу времени и государства, где человек стал «повелителем природы». В чем же состояла «гениальная догадка»? Моря, омывающие Камчатку и Баренцево море, сходны между собой по рельефу, температурному и гидрологическому режиму, составу донных организмов, которыми могут питаться крабы. Успех эксперимента превзошел все ожидания. Сейчас баренцевоморская популяция крабов насчитывает более 15 млн. особей и в несколько раз переросла популяцию крабов на Камчатке.
Краб обрел «новую родину», но и здесь не все так гладко: реакция на этот успех в разное время и в разных странах укладывается в диапазон от восторженной (краб стал основным объектом промысла в Беренцевом море), до полностью негативной и панической. Обвинений в адрес краба накопилось достаточно много. Особенно - у экологов, ратующих за сохранение первозданности в экосистеме Баренцева моря. Жалуются и наши рыбаки – "дескать, меньше стало баренцевоморской трески, камбалы и пинагора". Кроме того, есть еще одна «интрига»: краб мигрирует по дну, «нелегально пересекая» границу. Одной из особенностей его биологии является то, что он идет против течения. А теплое течение (Гольфстрим) идет из Атлантики, огибая Норвегию и Кольский полуостров. Краб, таким образом, "своим ходом" идет из российских вод в Норвегию, а так же плывет в трюмах краболовных судов (с каждым годом количество легально и нелегально выловленных крабов увеличивается).
Перед нами - сотрудниками Всероссийского НИИ Рыбного хозяйства и Океанографии (ВНИРО) - была поставлена задача: "восстановить справедливость" – оценить, насколько велико влияние вселенного в Баренцево море камчатского краба на аборигенную (местную) флору и фауну и какие возможны сценарии развития ситуации.
Экспедиция должна была дать ответы на многие вопросы о жизни краба на его «новой родине»: каково его воздействие на местную флору и фауну, сколько его в действительности в губах и заливах Кольского полуострова, как далеко распространился краб в Баренцевом море на восток и какова вероятность его дальнейшего расселения в Белое море. Важно понять, что происходит именно в прибрежной зоне моря, где происходит развитие личинок и мальков краба. Именно здесь вырастают "новые поколения крабов", которые потом расходятся почти по всему морю. Неширокая полоса с глубинами от 0 до 60 метров – наполнена жизнью, и, вместе с тем, она наиболее уязвима. Если нарушить ее целостность, все биологические процессы в море могут пойти по-другому. Как это не странно, прибрежная зона моря и жизнь краба в ней до сих пор была исследована довольно плохо.
А в ближайшие 10 лет для Баренцева моря станет реальностью интенсивная разработка запасов нефти на шельфе моря, где есть огромные запасы нефти (Штокманское и другие нефтегазоносные месторождения). Как это повлияет на экосистему моря и на «короля» баренцевоморского промысла – можно только догадываться. Но для того чтобы знать это точно, уже сейчас нужно тщательно изучить биологические циклы отдельных массовых организмов и целых сообществ.
Экспедиция
Вся зима и весна ушли на подготовку снаряжения, испытания лодки, лодочных моторов, водолазного оборудования, компрессора, приборов навигации, эхолотов и многого другого. Нам предстояли работы в 16 полигонах (районах) вокруг всего Кольского полуострова с берега и с корабля. Поэтому нужно было иметь все необходимое для работы и жизни на весь полевой сезон. В конце мая подготовка была закончена, и мы выехали из Москвы на джипе с прицепом и двумя тоннами снаряжения и научного оборудования.
После того, как был намечен план водолазных исследований, мы пришли к выводу, что во многих местах работать придется с борта небольшого рыболовного сейнера, способного маневрировать вблизи побережья, заходить в узкие бухты и проливы и становиться на якорь недалеко от берега.
Первым делом мы двинулись в "воронку" и "горло" Белого моря, – пролив шириной 50-70 километров, соединяющий Белое море с Ледовитым океаном. Здесь постоянно неспокойно: все время действуют сильные течения, направление которых может меняться до 4х раз в сутки. Море мелководно и для того, чтобы погрузиться на 30 метровую глубину нам приходилось работать на расстоянии около 8 км от берега. Чтобы не потерять место погружения водолаза, все работы проводились с точной привязкой по GPS и с плавающим на поверхности сигнальным буем. Течение было настолько сильным, что буй временами затапливало. В таких случаях приходилось давать экстренный сигнал на всплытие. Зато результаты погружений дали нам много уникальной информации. В том числе, для этого района Белого моря были обнаружены новые виды водорослей и беспозвоночных животных. Донные сообщества Белого моря оказались достаточно богатым кормом для краба, но самого краба здесь нет и, скорее всего, не будет. Объяснения этому – в свойствах морской воды, которая сильно отличается от баренцевоморской по солености и химическому составу.
Работа под водой. ( Печенга, Варнгер фьорд, 50 км от границы с Норвегией)
Мы спускаемся под воду вдоль вертикальной стены, отвесно уходящей до глубины 40 метров. Около поверхности моря — быстро сменяющиеся четкие пояса водорослей. Каждый из которых занимает строго определенный диапазон глубин, выверенный природой на протяжении веков: приливами, временем осушения в отлив, силой волн, зимними ледовыми подвижками. Так же строго распределяются и прикрепленные к скалам животные: губки, замаскированные раковины моллюсков (мадиолусы, морские гребешки).
Уже на глубине 8 метров ландшафт сильно меняется: ламинариевый лес замещается кустиками красных водорослей. На 20 метрах свет с поверхности уже практически не позволяет различать мелкие объекты. Мы включаем мощные фонари. В поле света сразу попадают живые существа. Ярко отражаются глаза креветок и более мелких рачков — евфаузиид. Крупные прикрепленные актинии, похожие на экзотические цветы, диссонируют со всем мрачным суровым пейзажем на дне моря, и на берегу. Тех, кто видит это впервые, зрелище просто ошеломляет. Много моллюсков-гребешков. Присмотревшись к скалам, замечаем, что среди актиний прячутся мальки крабов: под каждым «цветком»— один или два крабика.
На глубине 40 метров скала заканчивается. Под скалой — крутой илистый склон. На первый взгляд, живых организмов не видно. Но жизнь здесь, несомненно, есть. Тут свои постоянные жители – например, камбала и морские звезды. И даже можно встретить акулу! Правда ее максимальная длина чуть больше метра и называется она сельдевой акулой, но встреча с ней, особенно в условиях плохой видимости, поначалу шокирует. И именно на этой глубине можно встретить то чудо, ради которого мы погружаемся — крупных камчатских крабов. Здесь они собираются в начале лета. Ближе к осени крупные крабы уходят на глубину.
Спускаемся дальше. 50 метров. Чаще попадаются крупные крабы: несколько очень крупных самцов и десяток самок. (Они помельче и отличаются формой тела). Здесь царит полумрак. В илу живут многочисленные животные (черви, моллюски, звезды, офиуры), составляющие основу питания крабов.
60 метров. Практически полная темнота. Только интуитивно чувствуется свет, проникающий с поверхности. Без фонаря нельзя разглядеть даже стрелки приборов. Но крабы чувствуют себя здесь комфортно. Для ориентации они больше используют органы осязания и обоняния, а не глаза. Мы вторглись в их мир и потревожили их покой. Крупный краб попадает в свет водолазного фонаря, он старается спастись бегством, неожиданно останавливается, поворачивается клешнями к водолазу и начинает атаковать. Краб явно чувствует себя "в своей стихии", а мы не можем находиться долго на этой глубине. Риск кессонной болезни заставляет строго выполнять требования водолазного компьютера. Несколько минут на глубине – и медленный подъем наверх. Во время подъема опять тщательно записываем условными обозначениями все, что видим на дне, а все интересное собираем в питомзы.
Потом, в кают-компании эти записи с пластмассовых планшетов расшифровываются в названия животных и водорослей, их количество на дне. Данные заносятся в компьютер, а образцы заспиртовываются. Уже потом, после экспедиции, статистически обработанный массив информации даст обобщенную картину того, как устроена прибрежная экосистема. Для этого мы должны погружаться в самых разных местах вдоль всего побережья (в конце сезона число точек погружений достигло 120).
К концу экспедиции нам казалось, что мы пришли почти к телепатическому видению дна с поверхности. А на самом деле все укладывается в четкие закономерности распределения жизни, не менее четкие, чем периодическая таблица Менделеева. И постепенно мы просто выстраиваем такую периодическую систему в своем сознании. Правда, несколько раз нам пришлось сильно удивиться: мы увидели нечто такое, что не укладывалось ни в какую систему. Невозможно было поверить: все дно покрыто мелкими (до 6 см в диаметре) крабами. Целое стадо крабов! сотни квадратных метров дна, тысячи и тысячи особей. Они неспешно передвигаются в одном направлении (как стадо пасущихся коров на лугу), клешнями прощупывая все вокруг себя в поисках пищи.
Это настоящая удача – увидеть и иметь возможность понаблюдать за тем, как происходит воспроизводство популяции! Узнать, где именно молодь обитает первые годы жизни, и чем они питаются. Теперь можно посчитать, сколько молодых крабов может прокормиться на ограниченной полоске прибрежной экосистемы, а со временем - оценить, как крабы повлияли на эти сообщества.
Корабль заходит в очередной «полигон». Это - архипелаг "Семь островов" – "птичий заповедник". Вокруг – миллионы птиц, гнездящихся в тундре и на скалах. Все они питаются морем: добывают пищу либо с его поверхности, либо ныряя в глубину. «Птичий базар» – это тоже звено экосистемы моря, так же как и мелкие сидящие на камнях рачки – балянусы, краб и креветки, водоросли, треска, кит-полосатик . Их объединяет одна среда обитания, единые климатические циклы и единая опасность любого смещения экологического равновесия в море.
Лодка - на воду, водолазное снаряжение – в лодку. Вся подготовка отлажена до автоматизма. Через 30 минут после того, как корабль встал на якорь, мы уже фиксируем точку погружения в GPS и уходим под воду. Здесь нет вертикальной стены, каменистыми грядами полого уходит на глубину густой ламинариевый «лес». Среди крупных пластин морской капусты укрываются морские ежи, множество мелких беспозвоночных животных, а среди камней прячутся мальки крабов. Чтобы научиться их находить нам пришлось потратить много времени и перевернуть много камней на дне. Оказалось, что мелких крабиков очень–очень много, по несколько десятков на один квадратный метр,т а сами они – от 2-3 мм , до 1.5 см в диаметре панциря.
Конец сезона. Осень. Шторм. Итоги экспедиции.
Мы бросаем якорь в маленькой закрытой со всех сторон, как чашка, бухточке за островом Вичаны в Мотовском заливе. Постепенно приходим в себя после качки и утомительной многодневной работы. Ночью, стоя на палубе, мы видим над головой небо, расцвеченное зелено-розовыми всполохами полярного сияния. (есть слайд) Лето кончилось, но не кончился жизненный цикл краба. Осенью, когда температура воды понизится до + 4 градусов, крупные крабы подойдут гораздо ближе к берегу. Уже на 20 метрах можно будет встретить не только мальков, но и крупных самцов, у которых «размах клешней» достигает 70 сантиметров! «Крабы живут больше 20 лет. По сути, мы имеем только первое поколение местных камчатских крабов – то есть несильно престарелых детей первых вселенных особей, » - говорит Михаил Переладов, заведующий лабораторией Прибрежных исследований ВНИРО, который наблюдает за жизнью баренцевоморских крабов в течении 12 месяцев в году: «Первые два года нам казалось, что с крабами все ясно. Они уходят на глубину летом и возвращаются осенью. А еще два года наблюдений показали, что все не так просто - краб живет по законам, которые еще не успели устояться - слишком мало времени прошло».
Михаил Переладов обнаружил места массового оседания личинок крабов в губе Печенга. В это время на прибрежные камни и водоросли оседают миллионы личинок, и только несколько сотых процента из них в последствии станут взрослыми крабами. Таков закон жизни.
Полевой сезон заканчивается с наступлением сезона осенних штормов. Мы готовим к отправке в лаборатории многочисленные собранные образцы морских животных и растений, пробы грунта и биологических объектов, показывающих уровень загрязнения. Полный ответ на все вопросы можно дать только после обработки всех собранных коллекций, детального статистического анализа данных. Тогда примерно станет понятно соотношение животных и растений в разных районах моря и количество обитающих в них крабов, распределение разных возрастных групп крабов по районам, их возможные пути миграции. Потом, возможно, удастся сделать еще более общие выводы – о закономерностях жизни в прибрежной экосистеме.
Но уже в конце рейса можно сделать важные выводы: и взрослые и молодые крабы распространены везде вдоль северного побережья Кольского полуострова – и в бухтах, и на открытом берегу, но ближе к западным районам их больше. Это подтверждает гипотезу о том, что крабы тяготеют к районам с более мягким температурным режимом, где чувствуется влияние Гольфстрима.
На восток краб распространился до "горла белого моря", то есть до географической границы, проведенной на картах. Во время экспедиции мы нашли маленького крабика уже за географической границей – в Белом море. Формально – это первая документированная находка камчатского краба в этом море в прибрежной зоне. Что это? Экспансия краба на восток или случайно занесенная особь? Со временем мы получим ответ и на этот вопрос.
Камчатский краб в Баренцевом море стал явлением не только биологическим, но и социальным. На него завязана большая часть морского промысла Мурманской области. Сегодня краб – предмет международных соглашений и весомый "политический рычаг" в регионе. Проблема в том, что за короткий период времени, который прошел со времени его вселения еще окончательно не выяснено, как и куда он "движется". Что ждет популяцию в ближайшие годы? Или дальнейший рост или резкий спад численности, как часто бывает после вспышки роста вселенного вида. Так что в истории вселения краба в Атлантику еще рано ставить точку. Скорее всего, в ней будет еще не один поворот сюжета и неожиданные находки. А пока уже стало ясно, наши сборы дали много уникальной информации. Например, за время экспедиции было обнаружено 11 новых видов морских водорослей для российского сектора Баренцева моря.
Эксперимент по транс-океаническому переселению краба еще не закончен и о его окончательных результатах можно будет сказать только в ближайшие два (!) столетия. Именно столько времени потребуется, чтобы экосистема моря приспособилась к новому массовому виду донной фауны и вновь пришла в равновесие.
Вернуться к изображениям
